После смерти жены Владимир уже четвертый год отстаивает право воспитывать собственного ребенка. Родственники покойной жены Владимира считают, что отец, имеющий неврологическое заболевание, не справится с воспитанием дочери.
Ограничен в родительских правах
В начале 2017 года родственники жены отказались вернуть Владимиру дочь. В 2019 году благодаря помощи опеки района Лефортово девочка вернулась к отцу. Но родственники по линии матери ребенка решили во что бы то ни стало отобрать девочку у отца и подали иск на ограничение родительских прав отца-инвалида.
Владимир обратился в фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» в 2021 году, когда суд ограничил его в родительских правах. Сотрудники фонда помогли оформить предварительную опеку над девочкой на бабушку, мать Владимира, чтобы ребенка не забрали из семьи. Владимир получил заключения невролога и психиатра о том, что он не опасен для ребенка и в состоянии о нем заботиться. Полина ходила в детский сад, и у его сотрудников к Владимиру не было никаких претензий. Он согласился с тем, чтобы бабушка по материнской линии (истец по ограничению прав отца) встречалась со своей внучкой.
В 2022 году предварительная опека, оформленная на мать Владимира, закончилась. По медицинским показаниям мама Владимира не смогла стать постоянным опекуном. В июле 2022 года после нового заседания суда временным опекуном Полины был назначен ее дядя, брат матери девочки.
В марте 2023 года опеку над ребенком передали бабушке по материнской линии. Родственники покойной жены препятствуют общению Владимира с дочерью.
Журналист и фотограф фонда побывали в гостях у Владимира.
Жена умерла, а дочь у меня забрали
Владимир наливает чай и рассказывает о том, как у него забрали дочь. Видно, что у этого человека есть определенные проблемы с координацией движений, но они не мешают ему справляться с бытовыми делами. У него правильная, грамотная речь и обширный словарный запас, но из-за неврологического заболевания речь медленная и есть специфическое произношение, впрочем, к этому довольно быстро привыкаешь. Такие особенности у Владимира с детства, это не мешало ему учиться, проблемой был только плохой почерк.
Обычная московская квартира. Все здесь выглядит так, как будто здесь живет ребенок — детский диванчик, мягкие игрушки, снегокат на балконе, как будто девочка просто ушла в детский сад и скоро вернется.Согласно решению отдела соцзащиты Ломоносовского района Москвы, отец может видеться с Полиной каждую неделю по четвергам и субботам. Но почему-то именно в эти дни родственники всегда сообщают, что Полина болеет. Незадолго до нашего разговора Владимиру показали дочь на улице, вместе им удалось побыть всего несколько минут, отец успел только сделать фото.
Рассказывает Владимир:
«С Катей, моей будущей женой, мы познакомились в 2013 году. В «Одноклассниках». Я послал ей приглашение поиграть в интерактивную игру. Мы были ровесники, по 30 лет. Начали переписываться. Я сказал, что у меня инвалидность и проблемы с речью: «Ты, наверное, не поймешь меня». Она ответила: «Давай попробуем». И мы созвонились по Скайпу. Проблем в общении не возникло, Катя меня понимала. Дальше понимание такое было, что я начинаю фразу, а она уже мне говорит, чем моя фраза закончится. Полное понимание было.
Катя сказала, что не поедет в Москву, и я сам приехал к ней, в ее родной город. Там меня встретила она и ее родственники, подробно расспрашивали, кто я и откуда. Я снял квартиру, и мы жили там с Катей. Потом я уехал. А когда приехал во второй раз, то обратно мы уехали уже вместе с Катей и стали жить вместе в Москве. 8 ноября 2014 года мы поженились. В 2016 году родилась Полина.
Мы с Катей друг без друга из дома не выходили. У Кати была онкология, опухоль на ноге. Доктор ей сказал: «Ампутируем тебе ногу, и будешь здоровым человеком, сможешь родить ребенка». Катя спросила у меня: «Будешь со мной жить после того, как мне отрежут ногу?» Я ответил: «Буду». Ампутация у Кати была высокая, по верхнюю треть бедра. Я ей купил протез, он был немецкий и стоил недешево, мне мама помогла.
Вскоре после рождения Полины Катя с дочкой поехала к родителям и там через два дня скоропостижно умерла. Это случилось 20 марта 2017 года. Полина осталась у бабушки и дяди. Родные Кати сказали, что это я виноват в ее смерти, что причиной ее смерти стало рождение нашего ребенка. Мне сказали по телефону: «Дочь ты не получишь».
Я очень хотел вернуть Полину домой. Они ее удерживали незаконно. После того, как я подал в суд, бабушка, чтобы уйти от судебного преследования, привезла Полину в Москву, здесь к тому времени обосновался Катин брат. Я пригласил бабушку Полины пожить у меня, а через два дня она снова забрала Полину и попыталась увезти ее обратно на свою родину. Но ее остановили на границе, и дочь оказалась у меня. Но в 2022 году ее у меня снова забрали.
В суде сказали, что я представляю опасность для дочери. А дочка жила со мной три года, и никакой опасности не было! Это я отучил ее от памперсов. Я устроил ее в детский сад, и у педагогов не было ко мне претензий. Я полностью себя обслуживаю и за дочерью могу ухаживать. Очень жду решения суда и надеюсь вернуть дочь.
Владимир показывал нам видео своей свадьбы. Пышного торжества не было, но в тот день, когда молодые расписались в московском ЗАГСе, там присутствовали мамы жениха и невесты и все были очень рады.
Суд хочет проверить уровень родительских компетенций
Адвокат Антон Жаров:
«Суд назначил Владимиру медико-психолого-психиатрическую экспертизу. Она будет проведена в течение месяца. Судья сформулировала более десятка вопросов, в частности, ее интересовала оценка родительских компетенций Владимира. Например, есть вопрос о том, насколько ребенок привязан к отцу. Отвечать на эти вопросы будут эксперты автономной некоммерческой организации. Какова квалификация этих экспертов, какие у них полномочия, почему суд выбрал именно эту компанию, пока неясно, но можно будет посмотреть на то, какие специалисты придут туда в качестве экспертов. В любом случае экспертиза должна ответить на главный вопрос — представляет ли Владимир угрозу для своего ребенка.
Мне кажется, что с оценкой родительских компетенций судья несколько погорячилась, потому что эта оценка в вопрос о восстановлении родителя в правах не входит. Нельзя лишить человека возможности воспитывать своего ребенка только на том основании, что у него недостаточные родительские компетенции. Так нельзя поступать, иначе всех детей придется передать бабушкам: они-то компетенции по воспитанию младенцев имеют, не то что молодожены, так?
Следующее заседание состоится после того, как Владимир пройдет экспертизу.
Фактически отцу не дают общаться с ребенком. Владимир ограничен в родительских правах в связи с заболеванием. Если прочитать решение суда, то очевидно, что он ограничен не потому, что он плохо обращался с ребенком, и даже не из-за своего физического состояния, а потому лишь, что не явился год назад на экспертизу. Но получать информацию о своем ребенке, встречаться с ним, общаться он может и должен. Существует распоряжение об установлении порядка общения, оно не соблюдается, опекун срывает встречи, а орган опеки не решает этот вопрос. Ребенка отец видит в лучшем случае раз в месяц. Удивительно, что опека, которая до этого предпринимала активные действия, чтобы ограничить Владимира в родительских правах, заняла позицию невмешательства.
Позиция органов опеки в этой истории вызывает вопросы. Так, опека проигнорировала исчезновение опекуна, дяди ребенка. Ребенок полтора месяца был вообще без законного представителя, и в органе опеки про это знали.
29 декабря 2022 года дядя девочки написал в опеку заявление о том, что он уезжает из Москвы, чтобы решить свои личные дела. Что делает опека в ответ на это заявление? Ничего. Мы узнали об отъезде опекуна 6 февраля и сразу написали, что ребенок остался без попечения. И только 17 февраля опека освобождает от обязанностей опекуна человека, который фактически сбежал от ребенка. Не отстранила, не наказала, а освободила.
Как только нам стало известно о том, что опекун отсутствует и не заботится о ребенке, мы написали в опеку. Опека устно сообщила, что дядя оставил бабушке доверенность. Но родительские права нельзя передать по доверенности, а уж тем более нельзя передать никакие права и обязанности опекуна. Мы знаем случай, когда у опекунов, которые оставили ребенка на два дня с профессиональной няней, чтобы съездить на похороны, возникли из-за этого огромные проблемы с опекой. А здесь опекун отсутствует несколько месяцев, и опеку это не смущало.
Получается, что опека отобрала ребенка у отца, но сама за ним не следит. Я считаю, что представители органов опеки нарушают права отца и права ребенка, они проигнорировали исчезновение опекуна и не предпринимают мер, чтобы обеспечить отцу общение с дочерью. Я не понимаю, с чем связано такое поведение опеки.
О том, что временным опекуном назначили бабушку и обязанности по организации встреч отца с ребенком переведены на нее, Владимир узнал 9 марта. С конца декабря по март Владимир не встречался с ребенком, в том числе и потому, что опека не упорядочила эти вопросы. Есть ощущение, что ребенка настраивают против отца. Например, папа говорит: «Пойдем», а ребенок отвечает: «Мне нельзя с тобой идти». Кто его научил?
Всем очевидно, что в отношении Владимира совершена ошибка. Его не должны были ограничивать в родительских правах. И все понимают, что ребенка надо возвращать отцу. А сейчас, пока ребенка не вернули обратно, нужно обеспечить им возможность встреч. Это обязанность органов опеки, но они этого не делают».
«Ко мне столько вопросов, как будто я в космос собираюсь. Суд хочет понять, смогу ли я заботиться о ребенке. Но Полина жила со мной три года, и я справлялся, этого почему-то никто не принимает в расчет», — сказал Владимир после заседания суда.
Фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» хочет помочь Владимиру добиться справедливости. План-минимум — дать отцу возможность видеться с ребенком, план-максимум — вернуть ребенка родному отцу, так как его заболевание не мешает ему заботиться о ребенке. На сегодняшний день Владимир по-прежнему ограничен в правах и фактически лишен возможности видеться с дочерью.
Приглашаем СМИ осветить эту ситуацию. Контакты: +79032062246, o.markech@gmail.com.
Поделиться
