Кому помогает команда «На стороне ребёнка»
— Знаешь, мне недавно звонит девушка и говорит: «Здравствуйте. От нас все отказались — и дали ваш телефон. Сказали, что вот вы сможете помочь. Я туда звоню?» — рассказывает перед интервью Дарья Данилкина. Она работает психологом в фонде «Волонтеры в помощь детям-сиротам» и помогает семьям с детьми из разных городов России.
Мы попросили Дарью рассказать, что такое сложная жизненная ситуация и почему люди не могут выйти из нее сами.
— Трудные времена случаются в каждой семье. Что считается именно сложной жизненной ситуацией?
— Я помню, как-то к нам обратилась выпускница детского дома, мама нескольких детей. У нее не было еды, не было одежды, а главное — не было возможности выйти на работу, потому что дети были еще слишком маленькие. Да и работать в ее населенном пункте было просто негде. Мы помогали семье продуктами и отправляли ей посылки по почте. Но чтобы получить их, маме приходилось ехать в соседний город, потому что там, где она жила, почтового отделения не было. На эту дорогу денег тоже не хватало. И получался такой порочный круг, когда, даже чтобы получить помощь, мама должна была прикладывать невероятные усилия…
Вот пример сложной жизненной ситуации. А в общем это может быть любой кризис. Когда ты болен, что может случиться с каждым, и вместо того, чтобы помочь тебе купить лекарства или найти нужных специалистов, тебе говорят: «Слушай, чего-то ты не справляешься. Давай-ка мы у тебя заберем детей». Или когда ты жил в детском доме, а потом заводишь свою семью, и вместо того, чтобы научить тебя заботиться о детях, помочь выстроить сообщество, на которое ты сможешь опереться, тебе говорят, что ты плохой родитель, и предлагают сдать ребенка в интернат.
— И в этих запутанных ситуациях люди обращаются к вам?
— Да, они не получили должной помощи на местах и приходят к нам, абсолютно потерявшими надежду на какую-то поддержку. Задача психолога в этом случае — услышать человека, оценить его состояние и понять, какие ресурсы нужны, чтобы ему помочь.
— Из чего именно состоит твоя работа?
— Когда ко мне обращается человек за помощью, он может позвонить мне или на горячую линию, написать письмо или передать обращение через волонтера, потому что у него нет мобильного или нет денег на телефоне, чтобы с нами связаться. В каждом конкретном случае я ищу возможность как-то выйти с человеком на связь. По возможности я это делаю по видео, хотя часто бывает и так, что у человека есть только кнопочный телефон… В итоге мы созваниваемся, потому что мне важно разобраться в ситуации. Я задаю много вопросов, очень личных: как семья оказалась в этой точке, что они делали, чтобы справиться, куда уже обращались, кто и какую помощь им оказывал, на кого они могут опираться. Часто оказывается, что они обращались уже везде, где только могли, и опереться не на кого. То есть нет ни родственников, ни друзей — нет никого, кто просто хотя бы пожалел.
Я связываюсь с местными организациями, государственными и некоммерческими, которые помогали семье, и получаю информацию от них. Мне это важно, потому что, только наложив две картинки, я могу понять, как выглядит ситуация в действительности. После сбора информации я начинаю поиск необходимых ресурсов для этой конкретной семьи. Я пробую искать новые организации на местах, куда по каким-то причинам семья не дошла. Мы сотрудничаем с государственными организациями, в том числе с аппаратом уполномоченных. И это иногда помогает организовать пространство для встречи специалистов, где можно поговорить про риски, трудности и необходимые инструменты. Иногда я пробую получить дополнительную поддержку в администрации, чтобы люди, которые уже работают с семьей, пересмотрели свою позицию о ней и получили какие-то гарантии, что они не останутся одни… А дальше уже начинается моя работа с семьей. И первым делом мы составляем план. Когда я говорю, план работы с семьей, наверное, кажется, что это очень красивый официальный документ, но это не всегда так. Иногда это что-то, на коленке написанное. Главное, чтобы это был рабочий инструмент, чтобы это было написано на языке человека, с которым я работаю, и ему было все понятно. Мы движемся по плану столько, сколько нужно для того, чтобы ситуация изменилась.
— Как может выглядеть план? Что в нем прописано?
— Приведу пример. Сейчас я работаю с семьей, мама и ребенок десяти лет. Девушка находится в такой сложной ситуации, что даже поговорить о том, что будет через месяц или через полгода, ей невыносимо и страшно. У неё нет сил посмотреть вперёд. И наш план составлен на неделю: она идёт ко врачу и получает рецепт, она узнаёт, как потравить тараканов, она идёт и покупает продукты.
В плане обычно прописаны очень короткие понятные шаги, но у этого всего есть цель, и цель всегда большая. Например, в этой конкретной ситуации мы стараемся восстановить мамину возможность воспитывать ребенка. Сейчас у нее тяжелое психическое состояние, в котором у нее нет сил выполнять даже какие-то простые бытовые вещи: почистить зубы, например, или помыть посуду. План по неделям позволяет восстановить ее возможность чувствовать себя лучше, чтобы заботиться о своем ребенке.
Расскажу чуть подробнее про эту семью. Мама с дочкой много лет скиталась по разным центрам и съемным квартирам. Она не могла жить со своим отцом, потому что он практиковал насилие, а другого жилья у нее тогда не было. У девушки был длительный травматичный опыт, который привел к серьезному психическому расстройству. Долгое время она не могла получить качественной помощи, и когда она обратилась к нам в фонд, то первое время только плакала. Сначала наши разговоры были только для того, чтобы она могла рассказать свою историю и высказаться. Несмотря на свое состояние, эта девушка всегда много работала. Причем ее работа и физически, и эмоционально очень тяжелая. Она ухаживает за людьми, которые лежат и не могут себя обслуживать. К ней до сих пор обращаются люди по рекомендациям из разных мест, где она уже не живет, и рассказывают о том, как она прекрасно заботилась об их родственниках.
Хотя эта мама работает, денег хватает только на очень базовые вещи, а иногда не хватает даже на них. Например, мы помогаем ей иногда продуктами. Спустя много лет скитаний по разным местам она смогла по сложной схеме приобрести жилье. Сейчас она выплачивает кредит за квартиру, работает и заботится о дочке. С учетом ее психического состояния, мне кажется, что эта женщина делает что-то героическое. И мне стало понятно, что, помогая дистанционно, я не могу дать ей все, чтобы она могла выбраться из этой ямы, в которой оказалась. Мы приняли решение перевезти ее поближе к Москве, чтобы здесь предоставить ей качественную реабилитацию, медицинскую помощь и комплексное сопровождение. Это было необходимо сделать, чтобы девочка могла пожить во временной приемной семье, пока мама будет проходить реабилитацию и лечение. Когда женщина обратилась в соцслужбы в том городе, где она жила, и спросила про возможность найти для ее дочки временных замещающих родителей, пока сама она будет лежать в стационаре, ей сказали: «Вы хотите свою дочку продать? Называйте адрес, сейчас приедем и заберем ее у вас». Мы смогли найти временную семью для ребенка в Москве, поэтому и маму отправили на реабилитацию сюда же, чтобы она могла видеться с дочкой.
— Почему люди не всегда получают должную помощь и поддержку?
— В какой-то момент я стала часто ездить по России увидела, как мало организаций, которые могут оказать качественную помощь. В Москве, Питере, Екатеринбурге и других больших городах много фондов и классных специалистов в государственных учреждениях, а в других городах этого нет. И мы стали оказывать помощь тем, кому больше не на кого надеяться.
Но я хочу обратить внимание, что в регионах нет качественной поддержки, не потому что люди там плохие. Я как раз сталкивалась с душевными специалистами, которые не могли помогать семьям как сотрудники организаций, но делали это за свой счет. Просто приносили маме продукты, потому что она в них нуждалась. Или помогали вещами и мебелью. Конечно, это ситуация странная, мягко говоря. При этом в одном регионе мне сотрудница социальной службы сказала: «У меня у самой трое детей, и я их одна ращу. Чем я отличаюсь от той женщины, которая обращается ко мне за помощью?» И действительно очень трудно помогать, когда ты сам нуждаешься. Поэтому мне кажется важным, чтобы какая-то большая организация оказывала поддержку и семьям, и самим специалистам, потому что чем больше качественно работающих специалистов, тем больше семей получат помощь.
И задача программы «На стороне ребёнка» — сделать как раз так, чтобы те люди, которым не на кого больше надеяться, получили поддержку от тех, у кого она есть. Кому-то повезло родиться в большом городе, иметь классную семью, ходить в классную школу, а кому-то — нет. И к нам как раз обращаются люди, которые такой возможности не имели.
Мне кажется правильным и честным, когда люди, у которых что-то есть, помогают тем, у кого нет ничего, кроме любви.
Вы можете сделать пожертвование, чтобы оставаться не в стороне, а на стороне ребенка.
Помочь
Программа «На стороне ребенка» существует только на частные пожертвования. Они идут на оплату работы психологов, юристов, покупку лекарств и продуктов, оплату медицинских услуг и ремонта. В каждом конкретном случае команда работает не по шаблону, а с учетом индивидуальных потребностей родителей и детей. Специалисты программы берутся за самые трудные случаи, когда семьи уже потеряли надежду получить хоть какую-то поддержку. Это непростая задача, которая требует много ресурсов, поэтому мы просим поддержать работу программы.
Поделиться
