Татьяна уже 5 лет волонтер проекта «Быть рядом» и наставник Максима. Они познакомились 20 апреля 2019 года, когда мальчику было 9 лет. Мы попросили рассказать Таню о том, зачем она стала наставником и почему продолжает этим заниматься.
Максим попал в программу раньше, чем другие дети. Он был сложным, замкнутым, агрессивным ребенком, и ему очень был нужен друг. Наши отношения прошли три этапа. Вначале был «медовый месяц», когда Максим был не самим собой, а образцовым ребенком: спокойным, воспитанным, галантным, талантливым. Потом был длинный период адаптации и притирки – почти 4 года. А сейчас у нас теплые, дружеские, доверительные отношения, к которым мы пришли год назад.
Наш «медовый месяц» продлился несколько месяцев. Когда Максим понял, что я к нему приезжаю регулярно, начались истерики. Он провалился в детство, вел себя как пятилетний ребенок. Все, что не мог сказать своей родной маме, он высказывал мне, предъявлял претензии, требовал другого волонтера.
Мной он совсем не интересовался, никогда не спрашивал «Как дела?», но пытался манипулировать, требовал подарки, проявлял агрессию к другим детям, сбегал от меня на прогулках.
Он футболист, и первое время наше общение было вокруг игры. Я даже получала травмы, гоняя с ним мяч. Но при друзьях он мог повести себя со мной некрасиво, показать, какой он деловой и независимый.
Когда он первый раз сказал: «Ты не нужна мне, все, уходи, у меня будет другой волонтер», мне стало больно. Тогда я обратилась к психологу фонда, он помог мне успокоиться и найти способ продолжить общение. На обучении, которое проходят наставники, говорят так:
«Волонтер — это скала, а ребенок – это море. Как бы ни волновалось море, как бы ни билось о скалы, скала всегда стабильна, всегда остается на месте, всегда спокойна».
То, что ребенок пытается разорвать отношения, значит, что он начинает привязываться, и ему страшно, что его снова предадут. Я продолжала быть с ним рядом, несмотря ни на что.
Он постоянно спрашивал: «Зачем ты приезжаешь?». Я понимала, что за этой фразой стоит его боль, стоит привязанность к родителям, которые его бросили, и отвечала: «Ты мой друг, ты мне очень нравишься, и я буду продолжать к тебе приезжать, и я буду общаться, потому что мы с тобой дружим». Много раз я повторяла эту фразу.
Я видела, какой он счастливый, какой он довольный на наших встречах. Мы веселились и обменивались эмоциями и впечатлениями.
Зима 2023 года стала очень сложной для нас обоих. Максим начал убегать из детского дома, и мы почти перестали видеться. Его возвращали, он звонил, просил приехать. Я говорила: «Подожди два дня до выходных, я приеду». Он не дожидался и снова сбегал.
Потом его весной поймали и на месяц отправили в исправительное учреждение для подростков. Потом вернули в детский дом и поместили в изолятор – комнату 6 квадратов с белыми стенами, откуда нельзя выйти и где даже окно открыть нельзя. Чтобы навещать его чаще в тот период, я отпрашивалась с работы, потому что видела, как ему тяжело. Тогда мы начали много разговаривать обо всем, стали ближе. Максим рассказывал, что с ним происходило зимой. Конечно, ничего хорошего: алкоголь, сигареты, наркотики. Но он стал доверять мне и делиться самым важным.
Потом его положили на обследование в психиатрическую больницу. Это стало для него тяжелым испытанием после нескольких месяцев изоляции. Но мы никогда не общались так много, как в те 10 дней. Он звонил каждый день. Пару раз я приезжала, мы устраивали пикники и все время болтали. Что бы ни случилось, я его поддерживаю во всем. Даже когда он жестко косячит, я говорю ему, что мне не нравится, но всегда остаюсь на его стороне.
Летом он стал ездить в лагеря, но когда возвращался в детский дом даже на пару дней, то звонил и просил приехать к нему. И я приезжала, потому что он стал для меня родным человеком за это время. Я за него переживаю, я его очень люблю, я ему часто говорю, что он мне очень дорог, важен, нужен. Я вижу, как он улыбается, как он счастлив. Со стороны он кажется агрессивным, жестким подростком, но я знаю, что настоящий Максим – добрый, сильный, умный, готовый прийти на помощь.
Средняя продолжительность отношений в наставничестве – два года. Моя история волонтерства длится уже пять лет. Как мне это удалось?
• С самого начала у меня не было никаких ожиданий от ребенка. Я знала, что он может вообще никогда не привязаться ко мне и не ждала привязанности и благодарности за то, что я для него делаю;
• На встречу к Максиму я всегда езжу в хорошем настроении. Если его нет – лучше пропустить встречу;
• Я пользуюсь поддержкой психолога фонда. Это очень помогает понять, что происходит со мной и ребенком, и максимально быстро выйти из сложных ситуаций;
• Регулярно я посещаю мероприятия фонда и обучающие вебинары;
• Я слушаю. Учителей очень много, а тех, кто готов тебя выслушать – мало.
• Я не стараюсь переделать Максима. Моя задача – познакомить его со светлой стороной мира и показать, что всегда есть другой путь. Что он выберет, это уже его решение и зона ответственности.
Мы с Максимом иногда говорим о будущем. Возможно, я перееду в другой город. Но если так, то я буду всегда ждать его в гости, я всегда буду с ним общаться и всегда буду рядом.
Вы тоже можете стать наставником подростка из детского дома, если:
• Достигли 27-летнего возраста;
• Проживаете в Москве, Московской или Тульской областях;
• Понимаете роль и ответственность своего участия в жизни ребенка.
Чтобы сделать первый шаг, нужно заполнить анкету.
Поделиться
