Проект «Дистанционное образование» появился 10 лет назад. С тех пор мы дали возможность подтянуть учебу 1200 ребятам, в которых мало кто верил. «У детей, которым мы помогаем, очень непростой жизненный путь. Кто-то из них получил травматичный опыт проживания в детдоме, у кого-то — тяжелое врожденное заболевание, кто-то переживает сложную ситуацию в семье. Для них школа — дополнительный стресс, и многим из них просто не до уроков. Никто из взрослых никогда не поддерживал в них интерес к учебе. Такими взрослыми становятся репетиторы проекта, которые индивидуально занимаются с каждым ребенком», — говорит координатор Светлана Чальцева. Она долгое время была волонтером в фонде, а потом ей предложили работу — развивать образовательную программу для ребят из детских домов. Мы попросили ее рассказать, с чего начинался проект, как он рос и развивался.
— Как вы попали в фонд?
— Началось все с того, что в 2006 году я стала волонтером. Я тогда родила собственного ребенка, смотрела на него, умилялась, а в новостях то и дело попадалось, что кто-то где-то ребенка оставил. Я думала: «Господи, как вообще можно прийти к идее оставить ребенка?» Я стала искать, что можно сделать. А в интернете как раз уже появились всякие форумы, и я нашла форум «Отказники». Там собирали памперсы в больницы и детские учреждения, и я стала время от времени в этом участвовать. Увидела призыв о сборе, откликнулась — поехала.
Потом первый ребенок подрос, появился второй, и когда второму уже было три года и он тоже стал ходить в детский сад, у меня появилось свободное время. И я написала в фонд, к этому моменту он уже стал организацией. Я заполнила заявку, что хочу стать волонтером, и через какое-то время получила ответ, что есть вакансия в команде «Социализация», которая проводила групповые поездки волонтеров в детские дома. Они навещали ребят раз в месяц и чем-нибудь с ними занимались.Прекрасно помню нашу первую встречу с Леной Ильенко, координатором «Социализации». Мы с ней сидели в кафе, и она сказала, что в команду нужен человек, потому что она не сможет справиться со всем одна, когда ее помощница уйдет в декрет. И я стала ей помогать. Например, я могла получить задачу организовать детям из детского дома поездку на каток: я искала контакты сотрудников катка, договаривалась о бесплатном посещении, писала потом благодарственные письма. Где-то год я занималась такой организаторской работой для детских домов.
А потом Лена Ильенко мне как-то сказала, что у руководителя фонда уже давно была идея об образовательном проекте в детских домах: «Мы хотим развивать такое направление и предлагаем тебе работу».
— Как вы отреагировали? Вас не напугала такая ответственность? У вас уже был похожий опыт работы?
— До этого я работала в аудите и бухгалтерской сфере, и какого-то порыва у меня не было, хотя я в принципе все стараюсь делать увлеченно. А тут я подумала: «Вау, это вообще другая деятельность, и она мне нравится». Это было про преодоление себя: ты звонишь в какие-то незнакомые организации, уговариваешь их, знакомишься с огромным количеством людей. Я очень бы не хотела как-то принижать чужую работу, но когда я была бухгалтером, я сидела, печатала что-то и как-то особо ни с кем не общалась. А здесь мы выходили на интересные крупные компании, и меня это очень захватывало. И когда мне предложили работу, я была очень рада, но переживала, ведь я же не педагог.
Мне тогда сказали: «Преподавать будут другие, учителя. Тебе нужно это организовать и запустить». Я согласилась — всегда же можно попробовать. Меня официально устроили в фонд, и я познакомилась с координаторами других проектов. Тогда мы регулярно встречались очно и еще помещались в одной комнате. Мы садились в круг и рассказывали, у кого какие новости. Теперь, конечно, мы разрослись невероятно.
А тогда был 2013 год — и я с нуля начинала новый проект. Мне сказали, что первым делом надо заключить договоры с детскими домами, чтобы сотрудничество было официальным. Когда ты приходишь в детский дом и говоришь, что будешь раз в месяц привозить памперсы, договор не нужен. А тут уже ситуация другая: мы будем привлекать учителей, платить им зарплату, уроки должны быть регулярными. Это был переход на другой уровень сотрудничества с учреждениями: нужно было обязать детский дом тоже что-то выполнять, а не только получать помощь. Например, сделать так, чтобы ребенок точно пришел на урок.
— Как вы решили, в какие дома постучаться первыми, и как они восприняли предложение?
— Мы сразу решили, что занятия будут дистанционные, потому что учителя были на тот момент из Москвы, а учреждения были в Подмосковье, Тульской и Владимирской областях. Это были детдома, в которые ездили волонтеры команды «Социализация». Там уже знали про фонд, и мы решили начать с них.
Я поехала в эти детские дома и встретилась с руководством. Из семи учреждений согласились участвовать только два. Остальные на тот момент отказали. Кто-то говорил, что у них невозможно организовать дистанционные уроки, потому что интернет проведен только в кабинет директора и бухгалтерию, а в комнаты к детям его проводить запрещено. От кого-то из директоров я слышала: «А зачем это делать? Это не нужно. У нас дети необучаемые».
В 2013 году у директоров, которые по десять, двадцать, тридцать лет проработали в детском доме, никакой веры в детей не было, не было основополагающей мысли, что если в ребенка вкладывать, то всегда будет отдача.
Я постучалась в семь детских домов, но откликнулись только Талдомский и Егорьевский (Московская область). И так с этих двух учреждений и начался проект. В Талдоме заниматься с нашими репетиторами согласилась одна девочка, она училась в 10 классе и ей нужно было подтянуть русский язык и обществознание. В Егорьевском детском доме было четверо детей. Это были девятиклассники, и мы готовили их к ОГЭ по русскому и математике. Ребята смогли сдать экзамены: кто — на тройки, кто — на четверки, но зато с первого раза, — и поступить в колледжи.
С самого начала проекта мы решили, что не отсеиваем детей на входе: есть ли у них мотивация к учебе или нет. Ее нужно развивать.
Я считаю большим успехом, когда ребенок сначала не желает учиться, говорит: «Че вы ко мне пристаете?», а потом меняет свое мнение: «Как это круто, что у меня теперь получается в школе». И мы работаем именно на это.
— Как проект стал дальше развиваться?
— Через год я пошла по второму кругу — по детский домам, которые в первый раз отказали. Я пришла в то учреждение, где не было технической возможности устраивать дистанционные уроки, и предложила директору: «Давайте мы проведем интернет из вашей бухгалтерии в соседний класс, где дети будут заниматься». Директора такой вариант устроил. Я нашла оператора связи, фонд оплатил все работы — и так к проекту присоединились ученики из Запрудни.
И тогда же добавилось еще одно учреждение, в этот раз уже из Тульской области. У них тоже были проблемы с интернетом, и директор сказала, что они бы очень хотели, чтобы у детей были очные преподаватели. У нас тогда все учителя были из Москвы, но в детском доме мне дали контакты местных школ, и я нашла двух учительниц из соседнего поселка. В той школе, куда ходили дети из детского дома, у всего педагогического состава было предвзятое отношение к ребятам. Они портили им статистику по успеваемости: «Мы хотим быть лучшей школой в области, а из-за ваших двоечников ничего не получается».
Поэтому учителя, которых мы нашли для детей, были из другой школы, из другого населенного пункта. Эти две женщины, одна — преподавательница по русскому, другая — по математике, так и продолжают заниматься с детьми. Уже девять лет. Два раза в неделю они приезжают к ученикам и проводят уроки в маленьких группах (двое-трое детей).
Так мы постепенно росли, развивались, учились сами.
Потом наступил 2015 год — и началась большая реформа детских домов, в том числе благодаря нашему фонду. Цель реформы — сделать так, чтобы пребывание ребенка в учреждении было временным, чтобы его как можно скорее вернули в кровную семью, а если это невозможно — то в приемную.
Когда я начинала в 13-м году работать, в детских домах было по 400 детей. Это было просто скопище боли и негатива, и что-то вот такое страшное существовало много лет. Поэтому когда проект только начинался, мы решили обучать только 9, 10, 11 классы: охватить всех детей просто бы не могли. Когда же началась реформа, ребят стали возвращать в семьи или искать им новые. Огромные учреждения стали исчезать. Теперь в них проживало где-то 30, где-то 40, где-то 50 детей.
— А на проект реформа как-то повлияла?
— Конечно. С 2016 года мы как проект тоже стали меняться. Во-первых, мы решили начать обучать детей со второго класса, а не только старшеклассников. Главное, чтобы у ребенка было желание учиться. Если в детском доме 30 детей, не все они, конечно же, придут в проект. В каждом учреждении всё по-разному. Где-то занимается человек пять, а где-то — пятнадцать.
Еще одно изменение в проекте было связано с тем, что мы стали находить репетиторов для ребят из приемных и кризисных семей, которым уже помогал фонд. Если психолог и куратор семьи определял, что проблемы связаны именно с учебой ребенка, мы брали его в проект. Например, мы помогали мальчику, чья мама сама росла в коррекционном интернате и не училась по общеобразовательной программе. Она не могла помогать сыну с учебой, и эту функцию поддержки ребенка взял на себя фонд.
— Когда проект вышел за пределы Московской области?
— В 2017 году я стала выходить на другие регионы. Там довольно быстро нашлись детские дома благодаря Свете Давыдовой из проекта «Территория без сирот». Она ездит по стране и делает с волонтерами фото- и видеоанкеты детей из учреждений, чтобы они поскорее нашли семью. И Света стала давать мне контакты детских домов, где был запрос обучать детей.
— А в какой момент детские дома стали сами просить взять их в проект? Когда произошел перелом от «Наши дети необучаемые» к «Вы нужны нашим детям»?
— Расскажу такой случай. К 2018 году в Тульской области мы работали уже с тремя детскими домами. И на одном мероприятии, посвященном наставничеству, я встретилась с директором учреждения, в котором мы еще не работали. Во время разговора она мне сказала: «Нам очень хочется, чтобы вы к нам пришли». Она объяснила, что на разных совещаниях она слышала от других директоров детдомов, что у них уже есть образовательные программы, а у них по-прежнему не было. Я ей тогда ответила: «Хорошо, давайте заключать договор». На прощание та директор обняла меня… Так что переломный момент произошел через пару лет после реформы. Когда стало появляться осознание, что детей действительно нужно обучать и нужна индивидуальная помощь, и те детские дома, у которых нет образовательной программы, стали сами понимать, что для них это огромный минус.
— В чем главная особенность проекта и в чем ваша основная задача?
— Когда проект заработал, мы увидели детей, которые в 4 классе не умеют писать, в 7 классе — не знают таблицу умножения, а в 9-м — не отличают проценты от степеней. Тогда мы осознали, что наша задача — дать знания каждому ребенку, который оказался в кризисной ситуации. Мы не проводим отбор мотивированных подростков, мы помогаем всем, кто хочет попробовать учиться.
С нашими учениками тяжеловато. Им нужно больше внимания и терпения, поэтому будущим учителям проекта нужно пройти наш специальный онлайн-курс и познакомиться с материалом по теме детей, которые пережили травму разрыва с семьей. После этого нужно пройти тест, а дальше я провожу личное собеседование.
Наша задача — найти учителей, которые готовы работать с трудными учениками, которых не научили учиться, у которых не было в жизни человека, который бы рассказал, что учиться — это классно, что интересно читать энциклопедии, что в интернете можно находить много разной информации. Но этим интернетом надо научить пользоваться, надо заложить это в детей. К сожалению, детей, которые попадают в наш проект, этому не учат. Эта функция ложится на плечи педагогов-репетиторов, которые индивидуально занимаются с ребятами. А наша задача — таких педагогов найти.
В 2022-2023 учебном году мы приняли в проект 229 подростков. Многие ученики думают, что они всему научатся за пару часов. Они не сразу понимают, что учеба — это труд и время. Кто-то пугается, кто-то не выдерживает. В прошлом учебном году, преодолев все сложности, до конца обучения дошли 196 человек. Из них:
• 188 ребят улучшили свою успеваемость, аттестованы, переведены на следующий уровень;
• 61 подросток поступили в колледжи;
• 5 учеников сдали ЕГЭ и поступили в вузы;
• 2 ребятам сняли диагноз умственная отсталость и перевели из коррекционного класса;
• 2 молодых взрослых из ПНИ получили дееспособность.
Для ребенка большим достижением и прорывом может стать то, что благодаря занятиям с репетиторами он не остался на второй год или не попал в коррекционную школу или ПНИ. И для нас это не менее важный результат, чем поступление в вуз.
С 2023 года проект «Дистанционное образование» реализуется при поддержке Благотворительного Фонда поддержки социальных инициатив и оказания адресной помощи «ВТБ-Страна».
Поделиться
