Я всегда знала, что есть дети, которые живут не в семье. Дети, которые живут все вместе, обычно за каким-то забором, и с ними нигде нельзя встретиться, разве что на детском утреннике или спектакле. И никогда точно не знаешь - они ли это, дети из той самой системы, пока кто-то не шепнет: "а это детдомовские". И так интересно и страшно одновременно. Только в детстве все делились на тех, кто забывал и не думал, и тех, кто спрашивал, не понимал. Я из второй группы, меня прямо манило туда, "за забор".
С 17 лет я работала с чужими детьми, в лагерях, в садах, на праздниках и семинарах. Получила высшее образование по психологии и педагогике, постоянно училась дополнительно, дети всех возрастов всегда были рядом, даже не могу сказать, что я их выбрала, это они меня всегда выбирали. В 26 лет, имея большой опыт работы с группами обычных домашних детей, я пошла работать в центр, который занимался детьми из неблагополучных семей, приютов (СРЦ) и теми, кто уже имел условный срок, но не находился в заключении.
Назвать это психологической работой сложно, социальной тоже, это, правильнее сказать, комплексная скорая помощь. И скорая не потому, что быстрая, а потому что на скорую руку. К сожалению. Я рассказываю об этом, потому что именно эти дети, группа риска, ювенальщики, кднщики (комиссия по делам несовершеннолетних - прим.) и как только еще их не называют в структурах, приблизили меня к тем, кто был еще дальше, к тем, у кого все было еще хуже.
Как любая добрая история о человеке, у которого появился ребенок, начинается с влюбленности, моя тоже началась с нее. На работе, в поиске приюта для одного из "своих" подопечных, который в буквальном смысле жил на улице, я увидела мальчика Сережу. Ему было 8 лет, и рядом с его именем было написано: "Этого ребенка можно взять под опеку". Я не могла перестать смотреть на него, это была какая-то химия, электричество. И медленное понимание того, что вот он, ребенок, который живет Там, и раз он здесь, на сайте, значит, другие тоже. Несколько часов подряд я смотрела на детские лица, пытаясь угадать истории, судьбы. А Сережа, он был рядом, такой спокойный и красивый.
На улице был май 2012 года, я вышла с работы с одной фразой: "Этого ребенка можно взять". Нет, я никогда не думала брать Сережу, он просто такой талисман, который появился и показал: "А мы вот какие бываем, вот какие вырастаем". И началась моя история усыновления.
В наш информационный век, при работе в государственной организации, я очень хорошо понимала, что получить можно любую бумагу, вопрос только какой ценой, за сколько времени и какими нервами. Но можно, а раз можно, вперед.
Первый поход в опеку - это мероприятие, которое не затронет душу только того, кто как минимум прошел Моссад и как максимум умеет вынимать на время сердце, чтобы побилось в сторонке. Это было ужасно. Я, сдержанный, воспитанный, интеллигентный, образованный человек, была распята на деревянном стуле в центре комнаты, под громогласное: "Зааачем вам это надо, ну вы посмотрите на нее, что придумала". И такая дилемма - попробуй ответить на вопрос, когда он риторический, а молчать нельзя. И я просто тупо повторяла: "Я имею право написать заявление и получить необходимые бланки, у меня есть причины и я понимаю, что это сложный процесс". Мне выдали бланки, у меня приняли заявление, на прощание мне сказали, что я точно не вернусь. Я вернулась. После ШПР, со всеми бланками и справками. Акт обследования прошел спокойно - летние каникулы, всем было как-то не до меня или уже свое сказали. К слову - сегодня, спустя три года, эти же специалисты, прекрасно, красиво, приятно общаются со мной, и мы делаем вид, что той первой "незабываемой" встречи не было. Проверка это была или нет, я не знаю, не хочу думать, что кого-то встречают там так же, потому что у всех душевная организация разная, и это грустно, если кто-то не вернулся туда из-за этого "теплого приема".
Выбрать себе ребенка. Звучит, конечно, так себе. Но это не предмет и не тема для стеснения. Да, я выбирала ребенка. Не считая периода в семь месяцев, когда я уже готова была поверить, что детей нет. Да, где-то они есть, но как до них дотянуться, это просто немыслимо. Постановки на учет, анкеты, интернет, звонки, опять постановки на учет, бесконечные ксерокопии документов и снова звонки. "Тяжело болен, нет статуса, есть кандидаты". Сначала я перестала звонить, потом вставать на учет, потом смотреть базы. Я искала национального ребенка, принципиально не славянской внешности, на это было две причины - первая, я видела рядом с собой кого-то темненького, вторая - те, кто оставляет детей в своей стране, в большинстве случаев неблагополучны, мне было тяжело думать так о биологических родителях своего ребенка, а вставать в очереди с теми, кто ищет удивительный шанс на миллион, когда ребенок появился случайно у прекрасной студентки, это не для меня.
Итак, май 2014 года, вторник, ровно два года с похода в опеку, заключение действительно еще 3 месяца. Я открываю сайт с анкетами, чего не делала уже очень давно, и вижу его, невнятного, в желтой цыплячьей маечке, крошечного и самого красивого на свете. На тот момент ему было 2 месяца и он был в Санкт-Петербурге. Я позвонила сразу, не думая, уверенная, что вот сейчас мне скажут, что мальчик счастлив дома. Но там ответили, что да, есть, приезжайте, здоров, вообще здоров. "Только он...". И тянут так паузу. Ну, думаю, все, сейчас всплывет мама в тюрьме и пара бабушек. "У него особенность". "Какая?" - выдыхаю. "Ну, он, в общем, мама у него чернокожая, он будет черный у вас, а так приезжайте". Через час у меня был билет на скорый поезд. На утро четверга, то есть единственный день, когда его могли забрать у меня, это была среда. Оставалось верить, что этого не случится.
Одно из самых удивительных чувств в мире из пережитых мной - это чувство ожидания встречи со своим ребенком. Я смотрела детей до этого и ни разу такого не испытывала, а когда ехала к нему, было. Такая смесь волнения, скорости и радости.
В Питере встретили хорошо, еще раз напомнили, что мальчик будет просто как смоль. Это было смешно, даже неудобно как-то перед ними, самый большой его недостаток, по их мнению, был для меня самым большим его достоинством. Заветное направление на знакомство, бумажка формата А5, наш первый с ним общий документ. И дорога под дождиком в дом ребенка. Я была с подругой, главврач была чудесная, профессиональная, строгая, уверенная в себе и во мне, это было приятно. Она все четко и подробно рассказала, по развитию и всю его несложную биографию, сказала, что мальчик красавчик и сейчас мы все увидим, сказала, что одна пара отказалась от него (слава богу!) - не подошел по внешности. У меня была идея фикс записать на видео первую встречу с ним. И вот врач ушла за Сэмом, предупредив, что на руки не даст, пока согласие не подпишу, а то вот еще всем давать, чужим. И мы включили камеру. Она все не приходила, заходили другие люди и мы их всех снимали, каждое открытие дверей. И вот он тот момент, когда она появилась с маленьким человеком на руках, это было нечто, он был довольный, сытый, уютный и такой весь теплый. Через 20 минут я подписала согласие стать его мамой.
Сэм был дома через 2 месяца - судья уехала в отпуск на 5 недель и была огромная очередь по административным делам и усыновлениям, суд просто не мог состояться раньше, под опеку мне его не отдали. Я приезжала, гуляли, смотрели на мир из коляски и с ручек, готовилась квартира, все ждали. Это тяжелое время, тревожное, вот он уже есть и твой, а ты пока ничего не можешь. Но для осознания, для подготовки, это хорошо.
Адаптация у нас проходила волнообразно, настроение менялось, график менялся, мальчик менялся. Он был замороженный первые два месяца, улыбался краешком губ, молчал, спал и кушал. Кладешь спать - спит, даешь кушать - ест. Никакого отклика, никакой эмоции, это непросто. Но как-то это было понятно, никто от него ничего не требовал, никто в нем не сомневался. Очень быстро все окружающие забыли, что он усыновлен, об этом никто не спрашивает, не вспоминает. С одной стороны, хорошо, полное принятие, с другой - это его история, я хочу, чтобы помнили, говорили друзьям, приводили в пример, потому что только так у других детей тоже появится шанс, только так кто-то еще поверит, что можно найти, потому что вот оно - живое доказательство с шоколадной кожей и кудрями, улыбается во весь рот и радует всех вокруг.
Прошел почти год, в сентябре мы собираемся в садик, летом на море, планируем начать говорить первые важные слова и научиться бегать. Рядом с ним два любимых человека, которые показывают ему мир и дарят детство, думаю, что счастье намного проще и ближе, чем иногда кажется.
Я верю и знаю, что он особенный и самый лучший в мире, а это значит, что ничего не отличает его от рожденного мной ребенка, потому что именно так каждый родитель должен думать о своем малыше, сколько бы лет ему ни было.
И в завершение.. Сейчас май 2015 года, новые документы готовы, и Самуэлю придется потесниться в своей детской, потому что кто-то там скоро появится, только мы пока не знаем кто.
текст: Рита Вестфалл, фото: Александр Федотов
Проект "Территория без сирот" помогает детям обрести любящих родителей. Здесь можно найти не только полезную для принимающих семей информацию, но и индивидуальные странички более 5 тысяч детей, которые ищут родителей, с яркими фотографиями, видеороликами и историями. С его помощью обрели семьи уже более 4 тысяч детей. Вы можете помочь проекту, сделав пожертвование любым удобным способом и в назначении платежа написав: "Территория без сирот".
