О том, почему реформа детских домов была необходима и удалось ли ей за это время сделать жизнь воспитанников лучше, ТАСС рассказала руководитель благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская.
Почему назрели изменения
Изменения системы устройства детей в коллективные учреждения идут во всем мире примерно с 60-х годов. Если бы не распался СССР, мы бы это сделали еще в начале 90-х. В 50–60-х годах появились исследования психологов и социологов о том, как влияет на ребенка его проживание в условиях коллектива. Самое большое количество исследований связано с детьми раннего возраста, потому что проживание в коллективной среде оказывает на них самое пагубное воздействие.
Мы видим по выпускникам сиротских учреждений, насколько сложно и часто не очень успешно складывается их судьба. И эта ситуация не связана с качеством обслуживания, плохой едой или с угрюмым персоналом. Прежде всего, она связана с тем, что у ребенка раннего возраста есть потребность в конкретном заботящемся взрослом, она абсолютно естественна, не связана с культурой, это, скорее, биологическая потребность. Когда она не удовлетворяется, это приводит к довольно разрушительным последствиям для личности ребенка.
Многие не задумываются, что когда мы были маленькими, мы усваивали много разных вещей, которые мы реализуем во взрослой жизни: как устроены отношения в семье, как папа общается с мамой в нашей семье, в семье друзей, как устроен быт в доме, как заботятся или не заботятся о детях, каким образом взрослые зарабатывают деньги.
Условия жизни детского дома — это искусственная среда, далекая по всем своим признакам от того, как живут люди
Ребенок начинает подстраиваться под эту среду, учиться в ней взаимоотношениям, правилам. Внутри этой среды нет человеческих, личностных отношений, таких, какие есть в семье. Потому что это рабочая среда, в ней профессиональные отношения. У людей там нет эмоциональной близости, это было бы странно, если бы ее проявляли воспитатели на рабочем месте, — обнимали друг друга, целовали, жаловались на жизнь, садились в обнимку, смотрели телевизор.
Понятно, что ничего подобного в учреждении не может быть. Там нет такой понятной разницы между семейной, внутренней средой и внешней средой окружающего мира, какая есть в любой семье. Люди уходят на работу, приходят домой, к ним приходят гости. Вся система координат усваивается ребенком не по рассказам, а через свою жизнь и переживания. Когда нет такого опыта, социализация дается с большим трудом.
Простой пример: когда ребенок живет в семье, он знает, что его родители уходят на работу и возвращаются с работы домой. Это правильный порядок жизни. Там они зарабатывают деньги, на них покупают продукты, вещи, игрушки, приносят их домой. Ребенок созревает, видя всю эту историю, и будет делать так же сам. Ребенок, который живет в детдоме, видит зеркальную картину — взрослый приходит к нему на работу, а уходит от него домой. Взрослый зарабатывает уходом за ним. Эти вещи разрываются в его сознании.
Что меняет реформа
Она меняет цели и задачи и тип функционирования детских домов. Вместо казарм постоянного содержания мы делаем из них временные центры, устроенные по семейному типу. Ведь, по сути, то, как были устроены детские дома до реформы, вредило ребенку. Именно задача снизить вред стояла перед подобной реформой во всех странах мира, и наша страна не исключение.
Когда мы начали предлагать в Совете при Правительстве по вопросам попечительства в социальной сфере предложения по реорганизации детских домов, мы опирались на существующий международный и российский опыт.
Доказано, что коллективное проживание не полезно для детей. Нужно сделать по-другому — организовывать семейно-воспитательные группы и семейные детские дома.
Решение этой проблемы не только в изменении системы детских домов, а в первую очередь в изменении политики устройства в нее детей. То есть самое главное — не допускать устройства ребенка в коллективное учреждение
Это возможно, если мы выстраиваем работу с его кровной семьей. Мы оказываем помощь людям, чтобы они не отказывались от детей и чтобы у них детей не изымали в ситуациях, когда они не причиняют детям сознательного вреда, а просто не справляются с тяжелыми обстоятельствами. Надо развивать поддержку и семейному устройству, чтобы мы наконец начали подбирать ребенку семью, а не семье ребенка.
Эта идея заложена в несколько пунктов постановления — ребенок размещается в учреждение, только если органы опеки не нашли никакой возможности устроить ребенка даже на предварительную опеку (это такая опека, когда человек может не собирать много справок, достаточно паспорта и осмотра жилья). То есть опека должна сначала поискать близких и знакомых ребенка, и только если это не получается, она должна отправить его в детский дом. Пока это мало где заработало на практике. Чаще всего опека не очень охотно ищет родственников и знакомых, а сразу везет в детдом.
Важный пункт — план развития жизнеустройства ребенка, который каждые полгода опека должна пересматривать вместе с детским домом. В этом плане должно быть зафиксировано, какие действия предприняты, чтобы ребенка вернуть в кровную семью, устроить в семью родственников или устроить в замещающую. Это новая история, где-то это происходит формально, где-то действительно пересматривают каждые полгода вопрос, почему ребенок все еще находится в учреждении.
Усложнение передачи ребенка по заявлению родителей
Впервые какие-то ограничения ситуации передачи ребенка по заявлению появились только в этом постановлении, сейчас это требует еще больших изменений, потому что в учреждениях сейчас очень много детей находится по заявлению родителей. Раньше любая семья могла отдать ребенка в детдом — потому что было широкое определение, что такое тяжелая жизненная ситуация, кроме того, могли поместить, чтобы получить образовательные, социальные и медицинские услуги. Никакого ограничения на сроки никогда не было, не было и задачи работать с семьей над изменением ситуации.
За каждым ребенком стоит своя история. Иногда это трудная ситуация в семье, где нужна была помощь, но единственный вариант помощи, которую предложили, — разместить ребенка по заявлению. Очень много детей с инвалидностью, вроде как на получении "социальной услуги в стационарной форме" всю жизнь живут в детских домах — интернатах, потом переходят в психоневрологические интернаты, родители очень часто не навещают детей, никак не участвуют в их жизни. В результате у нас очень много детей не потому, что у них трудная ситуация и у родителей не было другого варианта, а потому что им никто другой вариант не предложил.
И сегодня в рамках законодательства уже нельзя просто так ребенка сдать. У нас появился формат трехстороннего соглашения, в котором прописаны четкие сроки, причины размещения ребенка, ответственность и обязанность родителей его навещать, участвовать в его воспитании. И требования к организациям предоставить родителям разнообразные виды помощи, чтобы их сложная ситуация разрешилась и они могли своего ребенка забрать домой. Где-то это стало инструментом реального сокращения сроков пребывания детей, но чаще это пока формальный документ. Это все — новые требования, новые инструменты. Нужно не только время, но и обучение кадров и контроль над тем, чтобы это исполнялось.
Создание благоприятной среды
Постановление закончило ситуацию с перемещением ребенка внутри детдома из группы в группу. Раньше это было повсеместно. Для малышей особенно это была острая травма и стресс. В домах ребенка были перемещения каждые полгода. Из дома ребенка он перемещался в детский дом, потом в интернат, то есть постоянно менял сначала группы, потом учреждения. В результате ребенок после выхода из детдома не умеет устанавливать постоянные отношения, не умеет беречь свое место в жизни. Удивляются, почему у него бардак, он все продал и пропил, но это то, как мы создали ему эту личную историю, вырастив среди бесконечных потерь и перемещений.
Перемещения внутри учреждений в основном везде прекратились. Остались перемещения между учреждениями. Хотя постановление требует не перемещать ребенка, однако сохранились разные типы учреждений, которые подчиняются разным ведомствам, и это вынуждает учреждения перемещать детей.
Например, в четыре года из дома ребенка его вынуждены передавать дальше, в детский дом или интернат — у дома ребенка нет прав держать детей старше четырех лет. Мы вышли с новой инициативой изменить постановление так, чтобы мы перестали отправлять детей по этапу учреждений и пока ребенок находится под государственной опекой, создали для него стабильную спокойную среду.
Сама та среда теперь должна быть устроена по квартирному типу, в условиях приближенных к семейным, — прямо с такой формулировкой в постановлении. То есть ребенок, по сути, должен быть как бы в отдельной квартире с бытом, очень близким к обычному. Чтобы ребенок мог готовить, мог со взрослыми ходить в магазин, мог иметь свое личное пространство и свои личные вещи.
Должны появиться постоянные взрослые у ребенка. Постоянные воспитатели, у которых есть функция индивидуальной работы с детьми — наставничества
Акцент теперь на социализации, на выходе во внешний мир и участие в жизни наравне с другими детьми. Теперь ребенок не может, как это было раньше, учиться внутри детдома. В конце 80-х у нас большая часть детских домов была школами-интернатами, совмещая проживание и обучение. У ребенка не было повода выйти за забор и соприкоснуться с обычным миром. Это претерпело существенные изменения. Ребенок должен учиться вне детдома, ходить на мероприятия. Внутри он может продолжить обучение, если невозможно учиться снаружи. Но мы сейчас меняем эту трактовку, делаем ее более конкретной. Потому что эта невозможность во многих учреждениях трактуется как нежелание что-то делать.
Еще важный пункт — детей должны навещать их родственники, знакомые, близкие взрослые. Организации обязаны обеспечить общение ребенка с теми, с кем он был знаком до попадания в учреждение. Детские дома не привыкли к этому, они пускали только опеку, максимум маму, а теперь какие-то знакомые. В ряде учреждений это начали практиковать. По сути, мы из закрытых учреждений должны сделать учреждения открытые.
Где и что изменилось по итогам мониторинга
Сегодня в организациях для детей-сирот созданы более человеческие условия. Мы были с мониторингом в некоторых учреждениях с разницей в год-два и видим большую разницу. Когда приезжали в первый раз, были неустроенные комнаты на 15 человек, через год из нее сделали две, группы стали меньше, человеческая жизнь появилась внутри. Но этот процесс не находится в точке финала, это начало пути.
Есть регионы-лидеры — Москва, Тюменская область, есть аутсайдеры. Проблема не в регионах, а в разницах между учреждениями, — между учреждениями здравоохранения, образования и соцзащиты. Учреждения системы соцзащиты оказались самыми отстающими — это детские дома — интернаты для детей с умственной отсталостью, куда много лет отправляли детей, которых в советской системе считали необучаемыми. Они обычно на отшибе, они огромные, с коридорной системой, в них самые тяжелые дети. У них чаще всего не было коммуникации с внешними школами, дети даже не учились внутри. Они там просто сидели. Из такого места сделать рывок в сторону того, что написано в постановлении, очень сложно. У них самая тяжелая ситуация, потому что разрыв огромный.
Но все зависит исключительно от инициативы двух человек — руководителя учреждения и руководителя отрасли на уровне региона. Если эти два человека заинтересованы, то будет почти все. Если один из них — то будет половина. Если ни один, то не будет ничего. Возможности законодательство предоставило очень широкие. Как идти по этому пути — это задача региональная. А те ограничения федерального характера, которые мешали в полной мере реформироваться, мы сейчас хотим как раз предложить поменять.
Вице-премьер РФ Татьяна Голикова заявила: "Реформирование этой системы во всех сферах деятельности — и в здравоохранении, и образовании, и социальной защите — происходит. Можно сказать, что верхний уровень реформирования пройден, но на самом деле есть более сложные и содержательные проблемы, которые нам предстоит обсудить и дать соответствующие поручения с точки зрения изменений в законодательство".
Кристина Соловьева,
источник: ТАСС
