Руководитель фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская — о двухлетнем мальчике, запертом в палате в волгоградской больнице, и других детях, которых помещают совершенно одних в стационар после отобрания из семьи.
Вся лента полна сегодня историей про малыша, который оказался один после отобрания из семьи в волгоградской больнице. Мы более 15-ти лет пытаемся решить проблему с детьми, которые остаются одни в больницах.
Наш фонд появился ровно из такой истории, когда я оказалась в больничной палате со своим ребенком рядом с палатами с такими вот совершенно предоставленными сами себе маленькими детьми. То, что я увидела тогда, перевернуло мою жизнь. И просто до боли каждый раз видеть, что это продолжается здесь и сейчас.
Мы тоже до сих пор оплачиваем нянь для детей в больницах, как и многие наши коллеги. А множество детей так и остаются без ухода и присмотра.
Я доходила с этим вопросом буквально до каждого состава министерства здравоохранения и соцзащиты. И годами это была история с перекидыванием ответственности по замкнутому кругу. Нам и нашим коллегам за последние несколько лет удалось сдвинуть историю с мертвой точки, для детей, которых отбирают из семей и направляют в детские дома, появилась, наконец, возможность проводить обследование не в больнице, а после размещения в учреждение за ручку в поликлинике, как со всеми детьми.
Но многие регионы игнорируют это законодательство и продолжают класть детей одних для обследования в больницы. В этом году благодаря нашим коллегам в перечне социальных услуг появилась услуга сопровождения в больницах. Но все это пока касается только детей, уже зачисленных в организации для детей-сирот.
Такие дети, как малыш из Волгограда, которых только забрали или нашли и не распределили никуда, оказались в законодательной дырке.
Мы много лет пытаемся достучаться. Да, это сложно, именно потому что нет пока никакого ответственного ведомства, никто ему (этому мальчику в больнице), грубо говоря, «не опекун» или опекун пока родитель, который может быть в запое, или пропасть или наоборот, его к ребенку не пускают, так как забрали у родителя силой.
И за все эти годы, за все эти сотни, реально сотни бесед со всевозможными принимающими решения людьми мне так и не удалось донести до них простую мысль — да плевать, кто отвечает, плевать, насколько это сложно организационно, плевать, что неизвестно чья ответственность и финансирование.
Сложно — это считать себя после этого человеком. А все остальное — технические задачи, не больше.Не может быть ситуации, в которой маленькие дети остаются одни, без ухода, без заботы, да еще и не просто попав в больницу, а попав из экстренной и тяжелой ситуации: после насилия и оставления на улице, например, или, напротив, когда их силой забрали у единственного близкого им человека. Не может быть ситуации, когда в твоем ведомстве это не годами, а десятилетиями каждый день происходит, а ты это не решил, потому что сложно.
Очень хочется, чтобы сейчас, когда благодаря такой волне внимания (я уверена, с этим конкретным ребенком все будет хорошо), мы наконец-то приняли общее федеральное решение в отношении сотен и сотен таких же детей.
1. Никакой ребенок без признаков, что ему немедленно требуется госпитализация по симптомам, не должен быть привезен в больницу «на обследование» перед устройством в организацию. Если уж так вышло, что его изъяли из семьи или нашли на улице, то ребенка должны быть готовы экстренно принять профильные приемные семьи. В конце концов, есть детские учреждения, где есть воспитатели, игрушки, функционал по уходу. И на обследование эти взрослые его должны сводить за ручку в ближайшую поликлинику амбулаторно.
2. Если ребенок попал в больницу (потому что реально болеет), не важно, кто его опекун, какой у него статус, не может быть ситуации размещения маленького ребенка или ребенка, который не умеет себя обслуживать, в одиночестве.
У больницы или у соцзащиты должен быть зашит бюджет на срочный найм нянь в такой ситуации и пул проверенных нянь или агентств, или НКО.
Ни один ребенок не должен оказаться в больничной палате один.
