С семьей Екатерины и Петра я познакомилась чуть более года назад. Трое своих детей, трое приемных с особенностями развития. Собака на временном устройстве - будущий поводырь. Семья волонтерит таким способом, помогая выращивать щенков для будущей важной работы. Мысли кружились в голове: как решились, как справляются, как все удается. Мы начали периодически встречаться, даже на болото за ягодами с Катей ходили. И я видела, как она все успевает, при этом оставаясь любящей и заботливой мамой, любимой женой, четким организатором семейного пространства и быта. Она для меня была родителем какого-то запредельного, 20-го уровня.
Как все начиналось
“С раннего детства у меня было обостренное чувство материнства, - рассказывает Катя, - я мечтала, что открою дверь, а там лежит младенец, которого принес аист” (смеется). Серьезно темой сиротства Катя заинтересовалась уже много позже, работая педагогом в инклюзивной школе “Ковчег” в Москве, когда в классе появилась приемная девочка с ДЦП. Общение с ней привело к мысли взять ребенка. “Абсолютно иррациональное решение что-то изменить в семье, когда все хорошо, - продолжает Катя, - старшему сыну 13 лет, младшему 2 годика, замечательные отношения с мужем. Жутко много работы – я вела 2 класса с особыми детьми в начальной школе”. На тот момент семья Кати жила на чердаке школы, в таком своеобразном лофте, вход в который закрывался огромным шкафом, чтобы никто не догадался, что же за ним кроется. Петр также работал педагогом в “Ковчеге”, вел керамическую мастерскую для ребят. Карьера была на пике, признание и любовь детей, международные конференции, публикации.
“И вот на фоне такого, казалось бы, полного благополучия и комфорта, гармонии, вдруг возникает совершенно неукротимая, даже навязчивая идея взять из детского дома ребенка, девочку. Я даже представляла себе довольно четко ее образ. Возраст около 3-х, что у нее благополучные родители, но из-за особенностей ее здоровья они от нее отказались. И я ее должна обязательно забрать! Эта ситуация с навязчивой идеей меня сильно пугала, так как я не понимала, откуда она (идея) взялась и почему именно сейчас”. Катя решила, что сама она не сможет разобраться и обратилась к психологу, которому доверяла, по совместительству директору школы “Ковчег” Александре Михайловне Ленартович, потрясающему человеку с огромной душой и способностью помогать людям. “Я пришла к ней и с порога выпалила, что меня преследует странная мысль, я хочу взять ребенка из детского дома, - рассказывает Катя. - В ответ я услышала, что ничего странного в этом нет, так как и сама Александра Михайловна тоже хочет взять… двоих”. Я тогда подумала, ну и кто из нас не в себе, ведь мне и 40 нет, а ей уже 50. Значит, не все так страшно.
После этой беседы Катя пришла к мужу и поделилась преследовавшей ее мыслью о девочке, которая ее ждет. Петр не отнесся серьезно к словам жены, списал все на весну и авитаминоз. “Это пройдет”, - резюмировал он. А “это” не проходило… И Катя пошла в 19 детский дом, который она знала, так как в ее классе были дети, которых приемные семьи забрали оттуда. Шла она туда спросить про девочку, ту самую, которая ее где-то ждет. Узнать, что ей вообще нужно сделать, с чего начать. Психолог удивилась запросу Екатерины:
Тебе это не надо, у тебя все есть: двое детей, муж, хорошая работа. Не надо в это ввязываться. Не забивай себе голову и живи спокойно. Если тебе уже совсем точно нужно, то можешь пройти школу приемных родителей.
Напоследок Кате добавили, что такого ребенка, которого она ищет, не бывает. “Ну нет таких детей, чтобы 3 года, семья благополучная и лишь какие-то проблемы со здоровьем”, - сказали ей. “Ну, не бывает, и не бывает, — подумала Катя, - значит, у меня это все пройдет. Это весна, авитаминоз, большие физические и умственные нагрузки”. На том и успокоилась.
Продолжение последовало осенью, когда Катя после каникул встретилась с директором школы Александрой Михайловной. “Есть девочка, но она умирает”, - эти слова Катя помнит до сих пор. Это было как удар грома. Что за девочка, откуда? Оказалось, что Александра Михайловна, посещая детский дом в поиске детей, встретила там девочку, которая поразила ее своим поступком. Детям в группе что-то раздавали, и когда это досталось девочке, она поблагодарила и попросила отдать другому мальчику, так как “ему никто ничего не дает”. “Андрюше нужнее”, - просто объяснила она. Воспитатели сказали про нее, что жить ей осталось недолго, какие-то серьезные проблемы со здоровьем.
“И на меня опять вот эта волна нахлынула, с новой силой. Только я смирилась, только я успокоилась, ну нет и нет, и тут это безумие снова, но в десятикратном размере. Я подумала: “Боже мой, значит есть, есть она, эта девочка! Но она умирает…”. Дни для Кати превратились в кошмар. Она стала обсуждать с друзьями, которые только и говорили, что вот она возьмет девочку, а та вскоре умрет у нее на руках. Спрашивали, как она будет потом с этим жить. И Савва (младший сын Кати и Петра) был маленький, начал сильно болеть – несколько приступов ложного крупа за год. У мамы и тети Екатерины диагностировали рак, операции, лечение. Все эти месяцы Катя жила в диком конфликте с собой, пока весной та же Александра Михайловна, приехав в очередной раз из того же детского дома не сказала: “А девочка все еще жива. Она не умирает”. Оказалось, что осведомленность воспитателей о состоянии здоровья ребенка оставляла желать лучшего. Девочка была альбиносом. Со слов Александры Михайловны, на вид ей было лет 5. С документами у нее все в порядке и забирать можно было “хоть завтра”.
Катя снова пришла к мужу, который уже серьезнее отнесся к желанию супруги принять в семью ребенка, но все равно ответил: “Ну, конечно, вот альбиносов нам и не хватало”. Катя тут же засела за компьютер, искать информацию о детях-альбиносах. Прочитала, что у них бывают нарушения зрения, слуха, интеллекта, и все вместе, и по очереди. Закончив изучение, она подошла к мужу и сказала: “Знаешь, Петя, завтра я еду знакомиться с девочкой”. Петр посмотрел на жену и добавил: “Едем вместе”.
Рита. Знакомство
Когда супруги приехали в детский дом и пришли в кабинет директора, та спросила: “Вы знаете, что эта девочка — инвалид? И вас это не пугает?”. Катя и Петр ответили, что их это действительно не пугает, так как вся их работа до этого и была связана с особыми детьми. И ни одна нозология не вызывала у них отторжения. Тогда директор попросила привести Риту. Катя впервые услышала имя девочки, и сердце ее снова дрогнуло: она всегда мечтала о девочке Рите! Марго, Маргошечка. Но первый раз у нее родился мальчик Тимофей, а второй раз - мальчик Савва.
И вот ее привели. Рита сильно щурилась (обычный дневной свет был невыносимо ярок для нее).
Стояла такая белая мышь перед нами. Ей четыре года было, почти пять лет. И она была у них ровно год. И появилась она у них ровно в тот момент, как я начала о ней думать! Это просто невероятно! Рите долго в доме ребенка искали приемных родителей, чтобы вернуть ее в семью, не хотели переводить ее в детский дом. Но никто ее не забрал.
Пролистав личное дело девочки, Катя поняла, что, конечно, это ОНА, та самая, о которой она весь этот год думала. Два родителя с высшим образованием, первая беременность, первые роды. И просто отказ. Отказ по причине инвалидности ребенка.
Когда супруги спускались по лестнице детского дома, Катя очень осторожно, с опаской спросила Петю, что он думает. “Купите ей хотя бы очки…”, - с трудом произнес Петя. У Риты была (и сохраняться будет всю жизнь) фотофобия. Она все время щурила глаза во время их первой встречи и практически не могла общаться с открытыми глазами.
Рита. Первый визит в семью
Через неделю Рита ехала в семью в гости и постоянно расспрашивала, что там за окном машины. Диалог выглядел примерно так:
- А что это?
- Это столбы.
- А зачем они?
- По ним идет электричество
- А что такое электричество? Зачем оно?
- А это что?
- Это дома.
- Детские?!
- Нет, жилые
- А что такое жилые дома?
То есть об окружающем мире в свои 5 лет Рита не знала НИЧЕГО.
С первой же встречи с Саввой они невероятно сдружились, хотя мальчик был очень избирателен в общении и, как правило, при знакомствах с другими детьми держался в сторонке. Они как два магнита соединились. “Мы ходили в зоопарк, ездили в гости. И была ужасная ночь, когда ее всю трясло, она описалась, обкакалась, тряслась вся от страха. И я ее качала, почти всю ночь качала. А на утро она встала и стала подметать, и говорит: “Возьмите меня к себе, я у вас убираться буду”. Мы с Петей просто рыдали”.
Решение по Рите семья приняла до того, как отвезла девочку обратно в детский дом после выходных. На вопрос Кати: “Петя, что же нам делать”, Петр ответил однозначно: “Какие варианты, конечно же, брать”. Когда Риту везли в воскресенье обратно, она тихо попросила: “Не отдавайте меня обратно”.
Через неделю Рита была дома, насовсем. С тех пор прошло 13 лет, и сама Рита сейчас говорит, что она помнит радость от встречи с Саввой, когда переехала жить в семью Кати и Пети.
Рита в семье
Первые несколько дней со слов Кати “были ничего”, а потом понеслось. У Риты были очень тяжелые последствия депривации, адаптация проходила тяжело. Девочка боялась, что ее оставят, бросят. Все время рассказывала, какая она плохая, спрашивала, неужели родители не видят, что у нее красные глаза и ее надо срочно сдать обратно. Рита угрожала выбросить младшего сына Савву, которого она обожала, в окно. Каждый вечер ее трясло. Она орала, кричала, все ломала, била. Рвала на себе одежду. Кроме того, у Риты было тяжелое расстройство привязанности, все другие мамы были лучше той, что ей досталась. Это длилось полгода. Полгода такого острого состояния.
“У меня произошел жуткий нервный срыв, я пошла в психиатрическую клинику. Я все понимаю, но не могу есть, не могу спать, - рассказывает Катя. - Я обращалась к психологам, психотерапевтам, но не было профильных специалистов по приемным детям. Никто по сути мне не мог помочь. Мне все говорили, что вот вы ее взяли, вот и давайте, воспитывайте. Или назад отдайте, раз не справляетесь”.
Тяжело было многие годы с Ритой. “Единственное, что я понимала, это то, что я совершенно точно не могу ее отдать. Как бы тяжело мне ни было, я с этим навсегда. И Петя меня, конечно, в этом очень поддерживал. Это было очень важно. Он себя очень правильно вел, он все это вынес, все это выдержал. И наша семья не разрушилась, хотя я думала, что она разрушится, потому что Рита ее разрушала всеми фибрами души. Все, что она могла, она делала. Но мы стали сильнее”, - делится Катя.
Через 3 года после появления Риты в семье родилась девочка Софа. Это с одной стороны помогло Рите пережить период младенчества, но уже в семье, с другой – укрепилась ее вера в семью и в то, что детей не рожают, чтобы потом отдавать. Будучи беременной Катя много раз отвечала на вопрос Риты о том, обязательно ли придется отдавать новорожденную девочку. Почти год Рита не расслаблялась и ждала момента, когда же малышку Софию наконец сдадут в детский дом.
И лишь спустя год она поверила. Поверила и в то, что Софу не отдадим, и в то, что ее не отдадим.
Вода точит камень. Постепенно становилось легче, Рита подросла, и у нее начали выстраиваться причинно-следственные связи. В подростковом возрасте девочка открылась к диалогу, и даже подростковый кризис на фоне прошедшей адаптации семья вообще не заметила. Сама Рита так сказала об этом периоде: “Я помню только, что в подростковом возрасте я стала более сознательной”.
И вот когда семья поняла, что справилась, то пришло обоюдное решение взять еще одного ребенка. Рите было 13 лет. Старший сын вырос, окончил институт, ушел в самостоятельную жизнь, дома освободилось место. Тогда в семью пришел Владик.
Владик
Катя начала искать, но не в базе, хотя вместе с Ритой они просматривали данные детей. Катя спрашивала знакомых, обратилась она и к психологу с “Радио России”, которая вела цикл передач про детей-сирот, помогая им найти семью. Та попросила рассказать немного о семье и в ответ выслала фотографию и информацию о мальчике Владе. “Бритый, глаза в кучу, и потрясающая улыбка. И меня торкнуло: что-то такое родное в нем было, настоящее. Я отправляю фотографию Пете, и он говорит “да”, - рассказывает Катя. Из присланных данных было понятно, что родился крайне тяжелый ребенок и сейчас он великолепно вышел из этого тяжелого состояния.
Ему было пять лет. Его должны были переводить из дома ребенка в дом инвалидов, и сотрудники дома ребенка очень не хотели этого делать, потому что у него был сохранный интеллект. Они очень боялись за него и хотели его устроить в семью. С трех до пяти лет его активно пиарили, о нем рассказывали. С ним знакомились пять человек, но никто его не забрал. В том числе и иностранные усыновители.
Решение принять Влада в семью было принято до знакомства с ним. Катя сразу еще в Москве купила билеты обратно на себя и Влада.
Катя делится своими впечатлениями: “Это был чудесный дом ребенка. Там работали потрясающие люди. Массажистка была ему как бабушка. Она разговаривала с Владиком во время массажа, и у него не было такого расстройства привязанности, как у Риты. Это был ребенок с хорошей речью, развитый, с ним занимались. Это было видно. Он знал, что такое пироги. Все нас провожали со слезами. Как из роддома. Просто добрые и хорошие люди”. Потом, правда, Катя добавляет: “Хотя были и те, кто на елку не пускал. Говорили, что ты там будешь, ползать что ли? Все будут стоять, а ты ползать вокруг будешь?”. Поэтому, когда все стояли вокруг елочки, он сидел запертый в туалете”. Все принятые дети Кати спустя годы в семье рассказывают такие вещи, которые даже в страшном сне не увидишь.
Когда Владика забирали, сам он не мог ходить, передвигался с трудом с помощью ходунков, и то пару шагов. У мальчика ДЦП. В Москве их встретил Петя и сразу же взял сына на руки.
Сейчас Владик ходит самостоятельно на любые расстояния, играет на саксофоне и шкодит как обычный мальчишка, только чуть чаще набивая шишки из-за периодической потери равновесия.
С Владиком была еще такая чудесная история. С ним в группе в доме ребенка был друг Глеб, слепой мальчик, которого забрали в московскую семью двумя годами ранее. Первые дни, когда Глеб уехал в Москву, Влад отказывался есть. Справился с ситуацией благодаря все той же массажистке, которая успокаивала его и не позволяла терять веру в людей. Владик никогда не забывал о друге, и когда самолет приземлялся в Москве, то в иллюминатор он закричал: “Глеб, я здесь! Я прилетел!”. Катя нашла семью Глеба, они стали общаться. “Оказалось, что у нас с родителями Глеба очень много общих знакомых, и в результате так вышло, что Тима, мой старший сын, женился на старшей сестре Глеба”, - смеется Катя. Далее она признается, что глядя на слепого мальчика, она думала, как хорошо, что Влад не слепой, что слепой ребенок — это очень трудно и она б, наверное, такого не потянула. Прошло 3 года, и в семье появилась слепая девочка Лика…
Лика
Рита категорически не хотела подростка, младшая дочь Софа хотела сестричку. Поэтому решили брать девочку. Семья оценила свои ресурсы. Катя и Петр понимали, что в силу возраста малышку брать не стоит, что ребенка с тяжелыми проблемами опорно-двигательного аппарата они уже таскать не смогут, со сложными ментальными особенностями не справятся. Есть ли такие дети, которых они смогут поднять, Катя не знала… И тут в одной из родительских групп начинают пиарить слепую девочку 10 лет. Катя написала куратору письмо с вопросом, есть ли кто помладше. И в ответ она получила фотографию девочки 5 лет, Лики. Решение, как и с Владом, было принято сразу и заочно, до знакомства с ребенком. “Да, это моя дочь”, - сказала себе Катя, увидев фотографию.
История Лики непростая. Катя с горечью в голосе рассказывает: “Тотально слепой ребенок. С ней никто вообще не занимался. И в 3 года ее перевели в дом инвалидов для умственно отсталых детей, написав ей умеренную умственную отсталость, недоразвитие речи. Связной речи не было, есть не умела. Ни логопед, ни педагог, ни дефектолог – ни один специалист никогда не занимался с этим ребенком”. Лучиком надежды для Лики стала воспитательница в доме инвалидов, которая увидев ее, забрала под свое крыло в подростковую группу, где стала с ней заниматься, научила ходить в туалет и обходиться без памперса. Самое важное, что она сделала для Лики, - стала с ней разговаривать. В скором времени Лику нашли волонтеры, они возили девочку на операции и рассказали о ней Диане Гурцкой. Так Лика из дома инвалидов Ставропольского региона попала в специализированный детский дом для слепых в Сергиевом Посаде, где она провела 1 месяц до того момента, как ее оттуда забрала Катя и Петя. Месяц, который очень многое дал ребенку в плане реабилитации и социализации, подготовил Лику хоть немного к переезду в семью.
Лика уже год в семье. До сих пор Катя иногда берет ее спать с собой, потому что девочка рыдает страшно по ночам, даже не может объяснить, что за ужасы ей снятся. “Конечно, сейчас уже полегче, - говорит Катя, - поначалу она дико кричала. Её же не выпускали из кроватки, и, видимо, так проявляется боязнь замкнутого пространства. Хорошо, что она еще не ушла в самоагрессию. Ведь Рита рвала на себе волосы и царапала себя. Но Лика так кричит, что закладывает уши”.
Сейчас свое детство Лика проигрывает с куклами и детской кроваткой. Смотреть и слушать такое тяжело, так как понимаешь, что все это было в жизни этого ребенка.
“Было совершенно понятно, что ее ругали и били там, в ее прошлом”, - вздыхает Катя.
Когда Катя забирала Лику, то не знала, понимает ли девочка что-нибудь или нет. Но сейчас Катя точно знает, что никаких интеллектуальных нарушений у нее нет, диагноз умеренная УО они планируют снимать. “Она еще не умела говорить, но адекватно реагировала на шутки. И все у нее будет хорошо, просто это очень много работы”, - уверенно говорит Катя.
Софа, которая на 4 года старше Лики, хорошо ее приняла. Играет с ней, делится своими игрушками. А Влад, который зачастую себя одеть в школу не может, помогает Лике с уборкой, с одеждой. Всячески опекает ее.
Кровные родители Риты
Катя помогла Рите установить связи с ее кровными родителями. “С Ритой было совершенно очевидно: для того, чтобы ей помочь обрести адекватную себя, такую, какой ее вижу я и окружающие, но которую она сама отвергает, однозначно нужно было соединить ее с родителями. Тем более я знала, что родители благополучные. Я знала, что папу я точно смогу задействовать, потому что это было не его решение отдать дочь, - делится Катя. - Единственное, чего я боялась, это того, что родители Риты ее отвергнут. И это будет вторичная травма”.
Мысли отыскать родителей Риты были давно, но Катя выжидала подходящего момента. Судьба все решила сама. Поскольку родители Риты не были лишены родительских прав (был лишь отказной лист на девочку, подписанный родителями), то опека стала настаивать на подаче иска в суд на лишение родительских прав, иначе Рита не могла бы получить жилье. В исковом заявлении были контакты Кати, и кровный отец девочки спустя какое-то время позвонил сам. Они встретились, достаточно быстро решили вопрос с мировым соглашением по поданному иску. И Катя прямо спросила Илью, папу Риты, хочет ли он узнать что-либо о ребенке. Было видно, что ему очень тяжело, но он сразу же согласился. И два часа Катя ему рассказывала о дочери, а он едва сдерживал слезы... Илья захотел встретиться с дочерью. “Стало понятно, что встречаться надо”, - спокойно рассказывает Катя. Теперь об этом надо было сообщить Рите. За реакцию девочки Катя не беспокоилась, так как они постоянно говорили о кровных родителях и более того, изучали аккаунты в социальных сетях кровной мамы.
Когда Катя сообщила Рите о том, что сейчас приедет ее папа, девочка, несмотря на все предыдущие беседы о кровных родителях, ужасно испугалась. Ей было 13. Катя успокоила дочь: “Я тебя никому не отдам, ты просто с ним встретишься. Не понравится, больше никогда не будете встречаться, никаких проблем”. Они познакомились. Пошли гулять по парку. Катя курсировала рядом. Илья был потрясен встречей. “После встречи он сказал мне, что Рита совершенно потрясающая. Спасибо вам. Не уточнил, правда, за что. Я понимала, что это нужно всем. В то числе, и ему”.
В 15 лет Рита задала кровному папе все вопросы, что мучили ее: почему они ее оставили, что чувствовали, как потом складывались отношения с кровной мамой.
“Я задавала ему вопрос, и только 5-6 минут спустя он на него отвечал, и я понимала, что ему очень тяжело”, - делится Рита впечатлениями о том важном разговоре.
С кровной мамой Рита познакомилась позднее. Сперва с Виолеттой встретилась Катя, в суде по тому поданному иску на лишение родительских прав. Катя рассказывает: “Я попыталась объяснить ей, что я не враг, что я не оцениваю ее поступки, что об этом речи не идет и идти не может. Я показала ей фотографию Ритки. И стала ей тоже рассказывать о дочери. Вот этим она на вас похожа, а этим на отца, чтобы они понимали, что у них есть ребенок живой, и она часть их”.
Катя говорит, что Рита – дочь Ильи и Виолетты, а она ее просто вырастила. Теперь это сам по себе взрослый человек. Кровные родители дали ей жизнь, а она - что смогла.
При первой встрече Виолетта спросила у Риты, можно ли ее обнять. Рита согласилась и до сих пор помнит те первые в ее жизни объятия с кровной мамой.
Рита также поделилась случаем, как однажды папа Илья познакомился с ее друзьями. Тогда Катя пригласила его на Ритин выпускной: “Они все знают, что кроме Пети у меня есть папа Илья. Я часто им рассказываю про него, по-доброму. И вот он приходит на выпускной, а мои друзья ему говорят: “Ой, а Вы папа Илья? Вы Ритин папа?”. Как же он смутился тогда. Он не ожидал такого обращения и что его вот так примут в открытую, без упреков вообще” (смеется).
…
Рита продолжает встречаться и с Ильей, и с Виолеттой, но до сих пор кровной маме она не задала те же важные для нее вопросы, что она смогла задать отцу в свои 15 лет.
Сейчас Рите 18, она прекрасная, умная, образованная девушка, планирующая стать сценаристом. Посещает занятия во ВГИК. Мечтает создать свою семью.
Имена кровных родителей Риты по ее просьбе изменены.
Текст: Наталья Шкурова
Напоминаем, что наш фонд проводит общий курс подготовки приемных родителей. Обучение стартует в начале 2019 года. Вы можете подать заявку уже сейчас по почте school.otkazniki@gmail.com. Повторение курса «Семья в поддержку» планируется весной 2019 года.
Подписывайтесь на страницу ШПР в фейсбуке, чтобы следить за анонсами.
